Никто из моих предков никогда не имел никакого отношения к медицине. И я не перестаю этому удивляться. Ибо мне очень-очень часто кажется, что стремление лечить заложено во мне генетически. Я почти уверен, что уже был врачом…

Но это всё из области подсознательного. Наяву же все вполне осознанно: дружная семья, папа-мама — инженеры, младшая сестра, любимая бабушка, дедушкины ордена, пионерское детство, очень средняя школа.

Мама моя, до того как стать инженером, окончила институт культуры и несколько лет работала библиотекарем. Последствия библиотечного образования мамы — огромная домашняя библиотека, культ книг и моя страсть к чтению, включая ночное — с фонариком и под одеялом.

На будущий выбор профессии повлияла, прежде всего, младшая сестра. Она родилась, когда мне было 10 лет, и чувство необъяснимой любви к ней, страха за нее до настоящего времени воспринимается мною как самое сильное эмоциональное потрясение детства.

К моменту окончания школы выбора уже не было в принципе: Харьковский медицинский институт, педиатрический факультет. Или вполне логичный альтернативный вариант — служба в Советской Армии.

При подготовке к вступительным экзаменам запомнилось ощущение того, что детство кончилось. А еще запомнились слова физика Петра Самуиловича (сейчас он профессор где-то в США): «Женя, у вас дурная привычка спать по ночам…».

Год моего поступления в институт — 1977 — был особенным. Накануне поменялся ректор, ходили слухи, что за взятки в приемной комиссии; по крайней мере, появились шансы на объективность при сдаче экзаменов. В дальнейшем это подтвердилось: две четверки — за сочинение и физику — и две пятерки — по химии и биологии. Я поступил!

Студенческие годы вовсе не воспринимаются мною как самые лучшие и веселые. Как годы тяжелого труда — да. Ощущения: огромное количество бесполезной информации, маразм кафедры «истории КПСС», тошнотворность комсомольских и профсоюзных собраний, бросающаяся в глаза нелюбовь к своей профессии многих преподавателей, профессора, с трудом разговаривающие и по книжкам читающие лекции. И параллельно с этим — интеллектуалы, люди, любящие студентов и свое дело, радость приобщения к профессии.

Со 2-го курса я начал дежурить в больницах. Держал крючки хирургам, помогал медсестрам (не для денег, для себя).

Настоящая работа, уже за зарплату, началась после третьего курса и продолжалась до окончания института. Вначале — год медбратом в отделении реанимации детской дорожной больницы, а затем — в реанимации института общей и неотложной хирургии. Реанимация заставила по-новому посмотреть и на себя, и на медицину. 10 ночей каждый месяц в окружении настоящих врачей, осознание ценности получаемой информации, радость, когда кто-то пришел в сознание, значимость ошибок — людских и врачебных. Смерть… Дети, беременные 18-летние девочки, старики, алкоголики, здоровенные мужики.

Абсолютная норма, когда забыли даже сказать спасибо, и пронзительный крик: «Убийцы!» Крик женщины, которая четыре дня не обращалась за помощью и, по совету бабок, накрывала черной тряпкой бьющегося в судорогах трехлетнего мальчика…

К моменту окончания института детская реаниматология была для меня смыслом жизни. Это была настоящая практическая медицина, где многое надо было не только знать, но и уметь делать руками, быстро принимать решения. Медицина, где цена ошибки и цена нехватки знаний была эквивалентна человеческой жизни.

С 1983 года начал работать в областной детской инфекционной клинической больнице города Харькова. До 1991 — врач отделения реанимации, затем в течение десяти лет — заведующий отделением.

К 2000 году закончились резервы моего терпения и способности к компромиссам по отношению к работе врача в рамках системы государственного здравоохранения. Тогда же расстался с родной больницей и начал вести консультативный педиатрический прием в частном медицинском центре. В 2006 году окончательно «созрел» внутренне и материально, после чего вместе с близкими друзьями создал клинику Комаровского — «Клиником».

В 1993 году написал монографию «Вирусный круп у детей». Писал сам, без кафедр, для себя. Старался, чтобы это легко читалось и было понятно. Получилось. К этому времени уже имелся приличный запас благодарных пациентов, так что удалось без особых проблем издать. В 1996 за монографию получил ученую степень кандидата наук. Горжусь нетипичностью ситуации, ибо аналогов, когда практикующий врач-педиатр становится кандидатом наук таким образом, в нашей стране нет.

Полученные после выхода книги десятки писем и отзывов убедили меня в том, что писать я умею и имею на это моральное право. И с этого времени пишу практически постоянно.

«Начало жизни вашего ребенка» — первая популярная книга, 1996 год… Ее логическое продолжение — «Здоровье ребенка и здравый смысл его родственников», 2000 год. Десятки статей в газетах и журналах, книжка про одноразовые подгузники, огромная бумажная и виртуальная переписка. «Здоровье ребенка…» постоянно переиздается в России и на Украине, дополняется новыми главами.

Создание «Клиникома» изменило всё самым принципиальным образом. Писать, когда у тебя есть реальные помощники, писать, когда рядом есть люди небезразличные и сопереживающие — это ж просто удовольствие. Неудивительно, что за 4 года существования «Клиникома» я успел намного больше, чем за предыдущие 15 лет.

2007 год — новое дополненное и полностью переработанное издание «Здоровья ребенка…». Прекрасная бумага, отличные иллюстрации…

2008 год — «ОРЗ: руководство для здравомыслящих родителей». Этой книгой я действительно горжусь. Путеводителей «по детству» множество, и «Здоровье ребенка…» — один их них. А вот руководство для родителей по оказанию реальной помощи при болезнях — такого не писал никто.

2008—2009 годы — аудиокнига «Начало жизни вашего ребенка», «Дневничок», «Книга от кашля», «Книга от насморка», «36 и 6 вопросов о температуре», первая часть «Справочника здравомыслящих родителей».

Почему я пишу? Прежде всего потому, что, несмотря на заверения многих ученых, остаюсь в уверенности: большинство детей рождаются на свет здоровыми. Здоровья их лишают родители и медицинские работники. Первые от безграмотности, вторые от страха перед безграмотностью. Неуемная фармакологическая помощь беременным, жуткий перегрев в роддомах, несвоевременное прикладывание к груди, эксперименты с питанием, тепличные условия, лечение всего и всегда.

Наша, отечественная, медицинская наука вообще и педиатрия в частности, претендуя на научность, все больше и больше теряет связь с реальной жизнью. Реалии эти не видны из профессорских кабинетов. А уж для заморских педиатров-советчиков наш быт, наш менталитет, наш образ мыслей, наши ответы на вопросы о том, «что такое хорошо и что такое плохо» — тайна за семью печатями. И никогда они нас не поймут, лишь бы мы сами это поняли и перестали надеяться на помощь, взаимопонимание и спасение.

С 1994 по 2010 год мною получено около 120 тысяч (!!!) писем: география — от Санкт-Петербурга до Южно-Сахалинска в границах СНГ плюс 89 стран мира, покоренных нашими женщинами. Все эти письма — от простых людей. Благодарности, просьбы написать, прислать, помочь, рассказать, ответить на вопросы. При этом около 500 писем от врачей и ни одного отзыва ни от великих ученых-профессоров-академиков, ни от чиновников.

Практикующие врачи, реальные обычные больные (не дети министров и олигархов) и ученые с работниками гор-, обл- и минздравов находятся на разных полюсах. Их пути не пересекаются почти никогда.

В результате:

· подавляющее большинство родителей не имеет адекватной, доступной, удобной к применению информации касательно элементарных норм ухода за детьми, организации их быта и помощи при болезнях;

· присутствует непонимание того факта, что в системе ребенок-его родственники-здравоохранение именно семья играет главенствующую роль в сохранении и укреплении детского здоровья;

· логичное следствие — преувеличение роли медицины, гипердиагностика, избыточное лечение, базирующееся на боязни ответственности.

 Отсюда моя главная цель: убедить вас в том, что быть мамой и папой — это не тяжкий труд, а счастье, удовольствие. Но при одном обязательном (!) условии — родители обладают необходимыми знаниями.

Ну а моя задача — не столько лечение детей, сколько обучение родителей. Решение поставленной задачи базируется на убежденности доктора Комаровского в том, что он может предложить всем членам семьи алгоритм действий, который будет прост, понятен, эффективен и, главное — легко выполним в рамках отечественной ментальности. Говоря другими словами, вместе мы имеем более чем реальные шансы вырастить здорового ребенка именно в нашей стране, с учетом нашей медицины, нашего образа жизни и наших материальных возможностей.

Женился молодым и глупым после четвертого курса. До сих пор не перестаю удивляться, как это мне так с первого раза повезло! Учились на одном курсе. Катя (Екатерина Александровна) — тоже детский врач (окулист). Работает в поликлинике. Родила мне двух мальчишек — Дмитрия (1982) и Андрея (1988). Ребята уже вполне взрослые, старшенький — программист, окончил институт, женился; младший еще учится.

Дружно живем в своем доме. Во дворе нет огорода, большой сад, елки, березки, два огромных дуба, каждому больше 100 лет. Наш двор — любимое место встреч с друзьями. Посиделки под дубом, теннис и шашлыки — летом; сауна, уборка снега и все те же шашлыки — зимой… Обязательные и активные участники этих встреч — еще два любимых члена семьи — немецкая овчарка Марс и многопородный кот Фокс.

Рыбалка… Это больше, чем просто хобби, это патология какая-то. Зимой и летом на рассвете в воскресенье с друзьями и детьми мы уезжаем на целый день. Для меня это самый простой и самый эффективный способ привести в порядок мозги, отвлечься от страстей печальной отечественной педиатрии. К рыбе это никакого отношения не имеет в принципе: по этому поводу мой друг Игорь — такой же на голову больной рыбак, как и я, — спрашивает: «Сколько стоит твой спиннинг?». Получив ответ, долго шевелит губами и задумчиво произносит: «32 кг минтая…».

Благодаря рыбалке остаюсь поклонником автомобиля «Нива».

Байдарка и другие виды активного туризма! Это летом, обязательно — три недели, чтобы никого, кроме самых близких, не видеть. Вот уже более 20 лет, каждый год. Где только мы не бывали, не плавали! Вся Украина, Южный Урал, Красноярский край, Казахстан (река Урал), Пензенская, Саратовская, Воронежская области (Хопер, Битюг, Медведица, Ворона, Псел, Ворскла, Донец, Сисим, Юрюзань).

Тот факт, что Воронеж, Красноярск, Уральск и Москва — это уже не моя страна, до настоящего времени воспринимается в качестве какого-то глупого недоразумения.

Фотография и видео. Всегда с собой фотоаппарат и видеокамера. Есть что посмотреть и что показать. Чтение (эта болезнь с детства).